На страничках Вернисажа для юных художников видеоуроки рисования птиц, животных.
В картинной галерее познакомиться с художниками и их произведениями.
Сказка «Всяк по-своему».
Скребицкий Г.А.
Летом в лесу, на полянке, у длинноухой зайчихи родился зайчонок. Родился он не беспомощный, голый, как какие-нибудь мышата или бельчата, совсем нет. Он явился на свет в серой пушистой шѐрстке, с открытыми глазками, такой шустрый, самостоятельный, сразу же мог бегать и даже прятаться от врагов в густой траве.
— Ты у меня молодец, — сказала ему зайчиха на зайчином своѐм языке. — Лежи здесь тихонько под кустиком, никуда не бегай, а если начнѐшь бегать, скакать, на земле от твоих лапок следы останутся. Наткнѐтся на них лиса или волк, сразу тебя по следу найдут и съедят. Ну, будь умник, отдыхай, набирайся побольше сил, а мне нужно побегать, лапки размять.
И зайчиха, сделав большой прыжок, ускакала в лес. С тех пор зайчонка кормила не только родная мать, но и другие зайчихи, те, что случайно забегали на эту полянку. Ведь у зайцев так исстари завелось: наткнѐтся зайчиха на малыша, ей всѐ равно, свой ли, чужой, обязательно молоком покормит.
Скоро зайчонок совсем окреп, вырос, начал есть сочную траву и бегать по лесу, знакомиться с его обитателями — птицами и зверьками. Стояли погожие дни, еды кругом было вволю, а в густой траве, в кустах легко спрятаться от врагов. Зайчишка жил себе, не тужил. Так, ни о чѐм не заботясь, и прожил косой тѐплое лето.
* * *
Но вот наступила осень. Захолодало. Пожелтели деревья. Ветер срывал с ветвей увядшие листья и кружил над лесом. Потом листья опускались на землю. Они лежали там неспокойно: всѐ время возились, перешѐптывались между собой. И от этого лес наполнился тревожным шорохом.
Зайчишка почти не мог уснуть. Каждую минуту он настораживался, прислушивался к подозрительным звукам. Ему всѐ казалось, что это не листья шуршат от ветра, а кто-то страшный подкрадывается к нему из-за кустов. Заяц и днѐм часто вскакивал, перебегал с места на место, отыскивал укрытия понадѐжней. Искал и не находил.
Зато, бегая по лесу, он повидал много нового, интересного, чего раньше летом никогда не видывал. Он заметил, что все его лесные знакомцы — звери и птицы — о чѐм-то хлопочут, что-то делают.
Однажды он встретил белку, но она не прыгала, как обычно, с ветки на ветку, а спустилась на землю, сорвала гриб подосиновик, потом схватила его покрепче в зубы и вместе с ним вскочила на дерево. Там белка засунула гриб в развилку между сучками.
Зайчишка увидел, что на этом же дереве уже висит несколько грибов.
— Зачем ты их рвѐшь и вешаешь на сучки? — спросил он.
— Как — зачем? — ответила белка. — Скоро придѐт зима, всѐ кругом покроется снегом, тогда трудно будет достать еду. Вот я теперь и спешу заготовить побольше запасов. Сушу на сучьях грибы, собираю в дуплах орехи и жѐлуди. А ты разве сам не запасаешь на зиму еду?
— Нет, — отвечал зайчишка, — я не умею этого делать. Мама-зайчиха меня не научила.
— Плохи твои дела, — покачала головой белка. — Тогда утепли хоть получше своѐ гнездо, заткни мохом все щели.
— Да у меня и гнезда нет, — смутился зайчишка. — Я сплю под кустиком, где придѐтся.
— Ну, это уж никуда не годится! — развела лапками хозяйственная белка. — Не знаю, как ты зиму перезимуешь без запасов еды, без тѐплого гнѐздышка. И она вновь принялась за свои хлопоты, а зайка грустно запрыгал дальше.
Уже наступил вечер, заяц добрался до глухого оврага. Там он остановился и чутко прислушался. Вниз по оврагу с лѐгким шумом то и дело скатывались небольшие комочки земли. Зайчишка привстал на задние лапы, чтобы разглядеть получше, что творится там, впереди. Да это барсук хлопочет возле норы. Заяц подбежал к нему и поздоровался.
— Здравствуй, косой, — ответил барсук. — Ты всѐ скачешь? Ну сядь, посиди. Ух, и устал я, даже лапы болят! Вон сколько земли из норы повыгреб.
— А зачем ты еѐ выгребаешь? — поинтересовался зайчишка. — К зиме нору чищу, чтобы просторней была. Вычищу, потом моху, опавшей листвы туда натаскаю, устрою постель. Тогда мне и зима не страшна. Лежи-полѐживай.
— А мне белка советовала к зиме гнездо устроить, — сказал заяц. — Не слушай еѐ, — махнул лапой барсук. — Это она у птиц научилась на деревьях гнѐзда вить. Пустое занятие. Зверям нужно в норе жить. Вот так, как я живу. Помоги мне лучше прорыть запасные выходы из норы. Устроим всѐ, как нужно, заберѐмся в нору, вместе зимовать будем.
— Нет, я не умею нору копать, — ответил зайчишка. — Да и сидеть под землѐй в норе не смогу, я там задохнусь. Лучше под кустиком отдыхать.
— Вот мороз тебе скоро покажет, как под кустиком отдыхать! сердито ответил барсук. — Ну, не желаешь мне помогать, тогда беги куда хочешь. Не мешай мне жилище устраивать.
Побежал зайка дальше, выбежал на берег лесной речушки. Выбежал и насторожился. Невдалеке от воды кто-то большой, неуклюжий возился возле осинки. «Бобр, он самый и есть», — разглядел заика и в два прыжка очутился возле него.
— Здравствуй, приятель, что ты тут делаешь? — спросил зайчишка.
— Да вот тружусь, подгрызаю осину, — не спеша отвечал бобр. Повалю на землю, тогда начну обкусывать сучья, стаскивать в речку, хатку свою к зиме утепляю. Видишь, на островке мой домик — он весь из сучьев построен, а щели илом промазаны, внутри у меня тепло, уютно.
— А как же в твой домик войти? — спросил Зайчишка. — Входа нигде не видно.
— Вход в мою хатку устроен внизу, под водой. Доплыву я до островка, нырну до самого дна, там и вход в свой домик найду. Лучше нет звериного домика, чем моя хатка. Давай вместе еѐ утеплим к зиме, вместе и зимовать будем.
— Нет, — отвечал зайчишка, — нырять и плыть под водой я не умею, сразу же утону, лучше я под кустиком перезимую.
— Зря не хочешь со мной зимовать, — отвечал бобр и принялся грызть осинку.
А зайчишка заковылял дальше, прочь от реки, обратно в лес. Вдруг что-то как зашуршит в кустах! Косой уже хотел броситься наутѐк, но тут из опавшей листвы выглянул старый знакомец — ѐжик.
— Здорово, дружище! — крикнул он. — Ты что это такой невесѐлый, уши развесил?
— Огорчили меня приятели, — отвечал зайчишка. — Говорят, нужно на зиму тѐплое гнѐздышко или хатку строить, а я не умею.
— Хатку строить? — рассмеялся ѐжик. — Вот глупости! Ты лучше делай так, как я делаю: каждую ночь я поплотней наедаюсь, запасаю побольше жиру, а когда достаточно запасу, тут меня начнѐт в сон клонить. Заберусь я тогда в опавшие листья, в мох, свернусь клубком да и засну на всю зиму. А когда спишь, тогда ни мороз, ни ветер тебе не страшны.
— Нет, — отвечал зайчишка, — проспать я всю зиму не смогу. Сон у меня чуткий, тревожный, я поминутно от каждого шороха просыпаюсь.
— Ну, тогда делай как знаешь, — ответил ѐжик. — Прощай, мне пора местечко себе для зимнего сна присмотреть. И зверек снова скрылся в кустах. Поплѐлся зайчишка дальше по лесу. Бродил, бродил. Уже и ночь прошла, утро настало. Выбрался он на полянку. Глядит — на ней много много дроздов собралось. Все деревца облепили и по земле скачут кричат, трещат, спорят о чѐм-то.
— О чѐм вы спорите? — спросил зайчишка дрозда, который сидел к нему поближе. — Да вот обсуждаем, когда нам лететь отсюда на зиму в тѐплые страны.
— А разве в нашем лесу вы зимовать не останетесь?
— Что ты, что ты! — удивился дрозд. — Зимой выпадет снег, укроет всю землю и ветви деревьев. Где же тогда еду раздобыть? Летим с нами на юг, там зимою тепло и всякой еды вволю.
— Ты разве не видишь, у меня и крыльев нет, — грустно ответил заяц. — Я ведь зверѐк, а не птица. Звери летать не умеют.
— Вот и неправда, — возразил дрозд. — Летучие мыши тоже зверьки, а летают не хуже нас, птиц. Они уже улетели на юг, в тѐплые страны.
Зайчишка ничего не ответил дрозду, махнул только лапкой да и побежал прочь. «Как же я зимовать буду? — тревожно думал он. Все звери и птицы каждый по своему к зиме готовятся. А у меня нет ни тѐплого гнѐздышка, ни запасов еды, и лететь на юг я не сумею. Наверное, мне придѐтся умереть от голода и холода».
* * *
Прошѐл ещѐ месяц. Кусты и деревья сбросили последние листья. Наступила пора дождей, холодов. Лес сделался хмурым, унылым. Большинство птиц улетело в тѐплые страны. Звери попрятались в норы, в гнѐзда, в логовища. Невесело было зайчишке в пустом лесу, да к тому же с ним приключилась беда: зайка вдруг заметил, что шкурка на нѐм начала белеть. Летняя, серая шерсть сменялась новой — пушистой, тѐплой, но зато совсем белой.
Сперва побелели задние ноги, бока, потом спинка и, наконец, голова. Только кончики ушей остались чѐрными. «Как же мне теперь от врагов прятаться? — с ужасом думал заяц. В белой шубе меня и лисица и ястреб сразу заметят». И зайчишка забивался в самую глушь, под кусты, в болотистые заросли. Однако и там белая шубка легко могла его выдать зоркому глазу хищника.
Но вот однажды, когда зайчишка лежал, забравшись под кустик, он увидел, что всѐ кругом как-то вдруг потемнело. Небо укрыли тучи; однако из них не закапал дождь, а посыпалось что-то белое и холодное.
Первые снежинки закружились в воздухе, стали садиться на землю, на блѐклую траву, на голые сучья кустов и деревьев. С каждой секундой снег падал всѐ гуще и гуще. Уже невозможно было разглядеть ближайшие деревья. Всѐ утонуло в сплошном белом потоке. Снег перестал только к вечеру.
Небо прояснилось, выглянули звѐзды, яркие и лучистые, как голубые морозные иглы. Они осветили поля и леса, принаряженные, укрытые белым покровом зимы.
Уже давно наступила ночь, а зайчишка всѐ лежал под кустом. Ему страшно было выбраться из своей засады и отправиться на ночную прогулку по этой необычно белой земле.
Наконец голод всѐ же заставил его покинуть убежище и поискать еду. Найти еѐ было не так уж трудно — снег только слегка прикрыл землю и даже не спрятал самых маленьких кустиков.
Но случилась совсем другая беда: едва зайчишка выскочил из-под кустов и перебежал полянку, он с ужасом увидал, что всюду за ним тянется вереница его следов.
«По таким следам любой враг меня легко может найти», — подумал косой.
Поэтому, когда под утро он снова отправился на дневной отдых, зайка ещѐ тщательнее, чем раньше, запутал свои следы. Только проделав это, он спрятался под кустик и задремал.
Но зима принесла с собой не одни огорчения. Когда рассвело, зайчишка с радостью увидал, что его белая шубка совсем незаметна на белом снегу. Зайка будто оделся в шубку-невидимку. К тому же она была куда теплее его летней серенькой шкурки, отлично спасала от мороза и ветра.
«Зима не так уж страшна», — решил зайчишка и спокойно задремал на весь день до вечера. Но таким приятным оказалось только начало зимы, а потом дело пошло всѐ хуже и хуже.
Снегу нападало очень много. Его почти невозможно было разрыть, чтобы добраться до уцелевшей зелени. Зайчишка напрасно бегал по высоким сугробам в поисках пищи. Не часто удавалось ему пожевать какую-нибудь торчавшую из-под снега веточку.
Однажды, бегая в поисках еды, заяц увидел лесных великанов лосей. Они спокойно стояли в осиннике и с аппетитом обгладывали кору и побеги молодых осинок.
«Дай-ка и я попробую, — подумал зайчишка. — Только вот беда: у лосей ноги высокие, шеи длинные, им легко дотянуться до молодых побегов, а я как же достану?»
Но тут ему на глаза попался высокий снежный сугроб. Зайчишка вскочил на него, встал на задние лапы, легко дотянулся до молодых, тонких веточек и стал их обгладывать. Потом и кору осинки погрыз.
Всѐ это ему показалось очень вкусным, и он наелся досыта. «Значит снег большой беды не наделал, — решил косой. — Он спрятал траву, но зато позволил добраться до веток кустов и деревьев».
Всѐ было бы ничего, вот только мороз и ветер начали донимать зайчишку.
Не спасала его даже тѐплая шубка. От стужи некуда было спрятаться в голом зимнем лесу. «Ух, как холодно!» — говорил косой, бегая по лесной полянке, чтобы немного согреться.
Наступил уже день, давно пора отправляться на отдых, а заяц всѐ никак не мог не мог разыскать себе место, чтобы укрыться от ледяного ветра.
На самом краю поляны росли берѐзы. Вдруг зайчишка увидел, что на них спокойно расселись и кормятся большие лесные птицы — тетерева. Они прилетели сюда, чтобы полакомиться серѐжками, которые висели на концах тонких ветвей.
— Ну, наелись — пора отдохнуть, — сказал старый тетерев своим собратьям. — Скорей спрячемся в норки от сердитого ветра.
«Какие же могут быть норки у тетеревов?» — удивился зайчишка. Но тут он увидел, что старый тетерев, сорвавшись с ветки, комом упал прямо в снег, будто в воду нырнул. Точно также поступили и другие тетерева, и скоро вся стая скрылась под снегом.
«Неужели же там тепло?» — удивился зайчишка и решил тут же попробовать вырыть себе снежную норку. И что же? В норке под снегом оказалось куда теплее, чем на поверхности. Ветер не продувал, да и мороз донимал много меньше.
С этих пор зайчишка вполне освоился с тем, как ему зимовать. Белая шубка в белом лесу укрывала его от глаз врага, сугробы снега помогали добраться до сочных побегов, а глубокая норка в снегу спасала от холода. Зайчишка чувствовал себя зимою среди заснежѐнных кустов не хуже, чем летом в зелѐных цветущих зарослях. Он даже и не заметил, как миновала зима.
* * *
И вот снова пригрело солнце, растопило снег, вновь зазеленела трава, распустились листья на кустах и деревьях. Из южных стран возвратились птицы.
Хлопотунья белка вылезла из гнезда, где пряталась зимою от холода. Выбрались из своих убежищ барсук, бобр и колючий ѐжик. Каждый из них рассказал о том, как он проводил долгую зиму. Каждый считал, что провѐл еѐ лучше других. И все вместе они удивлялись, глядя на зайца. Как же, бедняга, он зимовал без тѐплого гнѐздышка, без норы, без съестных запасов?
А зайка слушал своих друзей да только посмеивался. Ведь ему совсем неплохо жилось зимой в его белоснежной шубке-невидимке. На нѐм и теперь, весною, тоже была шубка-невидимка, только другая, под цвет земли — не белая, а серенькая.